К ВОПРОСУ О СПОРЕ ИОСИФЛЯН И НЕСТЯЖАТЕЛЕЙ: ОПЫТ ИССЛЕДОВАНИЯ ИСТОРИОГРАФИИ

 

Выступление преподавателя Оренбургской духовной семинарии иерея Александра Щукина на научном семинаре, посвященному «500-летию преставления преподобного Иосифа Волоцкого».

 

«Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?» (Ин.12:5)

В начале XVI века заканчивается процесс объединения русских земель вокруг Москвы, усиливается великокняжеская власть. Русское государство, сбросив окончательно ненавистное монгольское иго, переходит от восстановления к развитию.

Значительными экономическими центрами, развития народного хозяйства, становятся монастыри. Церковь сосредотачивает в своих руках значительные земельные ресурсы. Обширные монастырские землевладения не могли не спровоцировать соответствующую реакцию со стороны государства и общества. Богатство и влиятельность Церкви вызывало притязания государя, который стремился уменьшить её влияние и сделать покорной своей власти. С другой стороны слышны были осудительные высказывания в адрес монашествующих, которые вопреки обету нестяжания полностью погружались в заботы о приобретении богатств мира сего.

Так в русской истории возникает явление, которое принято называть «спором о монастырском землевладении». В то время, в Русской Церкви обозначились две позиции: с одной стороны сторонники игумена Волоколамского монастыря Иосифа, которые именовались в честь своего учителя «иосифляне», с другой стороны «нестяжатели», возглавляемые заволжскими старцами и в частности самым известным из них Нилом Сорским.

 

Спор о владении монастырскими землями, возникает в начале XVI века, но актуальность свою не теряет и в последующие столетия истории Русской Церкви.

Вопрос о монастырском землевладении не возник на пустом месте, как и всякое историческое явление, он имело ряд предпосылок.

Предпосылка 1. Как уже упоминалось ранее, к началу шестнадцатого столетия Русская Церковь обладала значительными земельными владениями. Этому способствовало то, что в период монгольского владычества все русские земли были обложены тяжёлой данью, исключение было сделано лишь для Церкви. Оказавшись в более выгодных условиях, церковные владения и в частности монастырские хозяйства, сохраняются и преумножаются. Многие крестьяне бежали на монастырские земли, спасаясь от зверств татар и произвола феодалов. «Вокруг монастырей развивалась хозяйственная жизнь. Князья жаловали монастырям земли. Монастырские крестьяне возделывали пашню, пасли скот, занимались промыслами. Как церковные учреждения монастыри в меньшей степени ощущали ордынский гнёт. Они могли сохранить себя от татарских набегов, княжеских усобиц»(9. с. 175-176).

Но здоровое финансово-экономическое состояние многих монастырей, не всегда было гарантией духовно-нравственного здоровья их обитателей. «Уже к исходу XV – началу XVI вв. становятся заметными признаки кризиса монашества, как, впрочем, и в духовной жизни русского народа в целом»(8, с. 246).

Бывали случаи злоупотребления монастырей, так об это пишет Николай Тальберг: «Бывали по местам беспорядки в управлении сёлами. Случались выпрашивания некоторыми монахами имений для обители; проявлялось иногда стремление получения возможно большего дохода с них; в судах возникали дела. Недовольство нарастанием монастырского недвижимого имущества вызывало нарекания части землевладельцев»(11, с. 264). Богатство монастырей и стяжательное поведение некоторых иноков, не могло не вызвать осуждений со стороны общества и этим пользовались определённые антиобщественные силы, о которых мы поговорим далее.

Предпосылка 2. В XV-XVI веках уровень духовного просвещения народа оставлял желать лучшего, и даже многие кандидаты в священный сан почти не умели читать. Святитель Геннадий Новгородский горько жаловался митрополиту Симону: «Приводят ко мне мужика в попы ставить, я приказываю ему читать Апостол, а он и ступить не умеет; приказываю дать ему Псалтирь, а он и по той едва бредет…»(11, с. 251). Необразованность народа порождало суеверия и стало благоприятной средой для опасной ереси жидовствующих. Эта ересь (а скорее даже не ересь, а полное отступничество от православной веры), преимущественно распространялась среди белого духовенство и аристократии. Жидовствующие еретики, особо яростно, выступали против чёрного духовенства и монастырских вотчин (ведь основателями этой ереси были выходцы с запада, сказывалось влияние европейских антицерковных настроений того времени). Затянутыми в иудейство оказались самые высокие люди, которые были непосредственно приближены к великокняжескому престолу, многие дворяне сочувствовали жидовствующим, что конечно делало их непримиримыми противниками монастырских вотчин и власти Церкви в целом. Владыка Иоанн (Снычёв), в своём монументальном труде «Самодержавие духа – очерки русского самосознания», пишет по этому поводу следующие: «Первоначально мнение о необходимости насильственного уничтожения монастырских вотчин явилось частью еретического учения жидовствующих. Это было не что иное, как попытка лишить церковь возможности просветительской и благотворительной деятельности, первым шагом на пути к конечной цели – уничтожение монашества как источника благодатного воздействия на мир, на его жизнь, на весь народ»(4, с. 179).

Предпосылка 3. Великокняжеская власть крепла день ото дня, московские князья породнились с потомками римских кесарей, Москва собрала под своё крыло всю Северо-западную Русь (Великую Русь). Государь московский чувствует себя полноправным хозяином всех русских земель. Это ещё сословно-представительная монархия, но великие князья всё более тяготеют к абсолютной власти.

Если в былые времена татарского владычества, русские правители нуждались в  сильной и независимой Церкви, на которую они могли опереться и найти поддержку для своей объединительной политики. То теперь ситуация меняется, монгольское иго сброшено, государственная власть крепка. Великому князю более не нужна сильная духовная власть, для государя более приемлема Церковь – покорная слуга, которая будет зависима от него и подчинена его самодержавной воле.

Николай Лисов в интервью журналу «Фома» говорит следующее: «Основа феодального государства — дворяне. То есть те, кто верой и правдой служат при дворе Великого князя. Но ведь их надо содержать. А как? Да сделать помещиками — поместить на землю, выделить им села, дать крепостных крестьян. ˮБесхозныхˮ земель к началу XVI века почти не осталось. И тут взор государства обратился к землям церковным»(5). Это мнение подтверждает историк Церкви, публицист Н. Тальберг: «В 1478 г. великий князь Иоанн III проявил почин в разрешении этого вопроса (вопроса о монастырских вотчинах). Он подчинив себе Новгород, отобрал у него половину церковных имений и раздал их боярским детям»(11, с. 264).

Великий князь опирался на дворян, а дворяне в свою очередь хотели земли. Много земли было у Церкви. И тут в умах определенных аристократических кругов возникает вопрос: «А зачем монахам вотчины? Нам то, они нужнее». Забрав у монастырей их владения и отдав их феодалам, великий князь решил бы сразу две проблемы: ослабил экономическую независимость Церкви и укрепил дворянское сословие, на которое опирался.

Вот три основные причины (предпосылки), которые способствовали возникновению двух диаметрально противоположных взглядов на устроение монастырской жизни.

Спор о монастырских вотчинах, не уникальное явление Русской Церкви. «Вопрос об идеальных монастырских уставах – как отмечает А. В. Карташев — унаследован был русской церковью от церкви греческой, а в XIV веке еще ближе воспринят был и от церкви болгарской, где в конце XIV века, перед турецким завоеванием Болгарии, вопрос этот был отчетливо дискутирован в правление выдающегося болгарского патриарха Евфимия»(6, с. 473-474).

Важно отметить, что вопрос о землях монастырей возник в условиях борьбы Русской Церкви с опаснейшим врагом – ересью жидовствующих. Перед окончательным разгромом еретиков необходимо было упорядочение и разрешение многих болезненных внутрицерковных вопросов, дабы лишить возможности еретиков обличать пороки и неустроенности внутри Церкви. Для этого был созван Московский собор 1503 года. «Чтобы оправдать строгий суд над еретиками – делает заключение А. Карташев – и даже чуждую русской церкви огненную казнь еретиков, собор 1503 г. бесстрашно коснулся всех больных сторон церковного быта, служивших для еретиков поводом к нареканиям на церковь»(6, с. 474). На этом соборе были осуждены такие пороки как: плата епископу за хиротонию, «зазорная жизнь вдовых священников и их литургисание на другой день после пьянства, и совместное жительство монахов и монахинь»(7). И в заключительной части соборного заседания поднялся вопрос о монастырских вотчинах.

До второй половины двадцатого века, о ходе полемики вокруг монастырских вотчин, развернувшейся на Московском соборе, можно было судить по трем письменным источникам, относящимся к шестнадцатому столетию: «Соборный ответ 1503 года», Житие преподобного Иосифа Волоцкого (составленное Львом Филологом) и «Письмо о нелюбках».

Так согласно, «Письму о нелюбках» — «иосифлянскому сочинению, в котором «красочно рассказывается о столкновении между Нилом и Иосифом»(10), собор 1503 уже заканчивался, но тут неожиданно возвысил голос преподобный Нил Сорский,  с предложением, «чтоб у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням, а кормили бы ся рукоделием»(3, с. 390). Тогда с ответным словом в защиту вотчин монастырей выступил игумен Волоколамский: «Если у монастырей сел не будет, как тогда честному и благородному человеку постричься? Если же не будет честных старцев, откуда взять на митрополию или архиепископию, или епископа на всякия честные власти? А коли не будет честных старцев и благородных, ино вере будет поколебание»(6, с. 474). В конце же «князь великий Иосифа послушал» и села остались за монастырями»(10).

Но можно ли считать это сочинение достоверным? Большинство современных исследователей и в частности А. А. Зимин не доверяют этому документу, так как изложенная в нем информация страдает тенденциозностью и содержит хронологические несоответствия (среди участников собора 1503 года указан Паисий Ярославов, который почил в 1501 году).

«Соборный ответ» так же подвергается критики исследователей, большинство из которых, считают его поздней компиляцией, среди них А. И. Плигузов и А. А. Зимин. В «Соборном ответе» описывается полемика вокруг монастырских вотчин, но сами инициаторы спора не называются.

«Житие преподобного Иосифа» написанное Львом Филологом, описывает события в согласии с «Письмом о нелюбках», называя зачинщиком спора преподобного Нила.

Итак, в двух документах из трех инициатором конфискации монастырских сел указан преподобный Нил. Но так ли было на самом деле?

Свет, на события шестнадцатого столетия, проливает найденная в шестидесятые годы XX века, рукопись, под названием «Слово иное»(2, с. 251). В данном документе, инициатива постановки вопроса о монастырском землевладении приписывается не Нилу Сорскому, а великому князю Иоанну III. «Восхоте князь великий Иван Васильевич у митрополита и у всех владык, и у всех монастырей села поимати и вся к своим соединити. Митрополита же и владык и всех монастырей из своей казны деньгами издоволити и хлебом изоброчити из своих житниц»(12, с. 135).

Если опираться на «Слово иное» и предположить, что главным инициатором национализации монастырских земель был не заволжский старец Нил, а великий князь Иоанн, то картина событий становится более понятной – так как князю нужны монастырские вотчины для служивого дворянства.

Хотя постановления собора 1503 года в Москве до нас не дошли, но известно, что соборный разум принял решение — монастырским владениям быть. Митрополит Иоанн (Снычёв) делает следующий вывод: «Решение собора лишь оформило юридически всем понятную необходимость церковного землевладения. Монастырские имения решено было оставить и узаконить»(4, с. 180).

К сожалению, дальнейший ход истории показал, что тенденция к секуляризации церковного имущества имела своё продолжение. Уже в период царствования Иоанна IV Грозного были предприняты меры по ограничению роста недвижимого имущества Церкви. «Соборное Уложение» царя Алексея Михайловича 1649 года, прямо запретило духовным властям приобретать новые вотчины. В результате реформ Петра Великого монастыри лишились трети крестьянских дворов, которые им принадлежали. И в заключение, в правление императрицы Екатерины II, был издан манифест «О разделении церковных имуществ» 1764 года, по которому у монастырей были изъяты все вотчины (государство компенсировало деньгами не более 10 % их рыночной стоимости).

Но вернёмся к Собору 1503 года. Из всего вышеизложенного, можно вывести, что в исторической науке существует две позиции.

Первая, предполагает инициатором упразднения монастырских вотчин Нила Сорского, и основывается на иосифлянских сочинениях «Письме о нелюбках» и Житии Иосифа Волоцкого.

 

Вторая позиция, предполагает инициатором вопроса об изъятии монастырских владений, не заволжских старцев, а великого князя Иоанна III и его приближенных, которым хотелось поживиться за счёт церковных владений. В интервью журналу «Фома» Н. Лисов выражает следующую позицию: «Стремление государства национализировать церковное и монастырское достояние прослеживается от времен Ивана III до Екатерины II (а по сути — вплоть до большевистского «изъятия ценностей» в 1922 году)». Данное мнение так же подтверждается и новонайденным документом XVI века «Словом иным».

Большинство исследователей придерживаются второй позиции. Хотя более распространённое и устоявшееся мнение, представляет, спор о монастырских вотчинах, как противоборство двух идеологий стяжательной во главе с преподобным Иосифом и нестяжательной во главе с преподобным Нилом.

Противоборство нестяжателей и иосифлян, было, но выражалось оно лишь в различном подходе к монастырскому устройству. Личного противостояния между святыми Нилом и Иосифом не существовало, а полемика между учениками двух старцев, началась только после их блаженной кончины.

Святой Нил вовсе не выступал против монастырского общежития, такого мнения придерживается Н. Лисов: «Сам преподобный, между прочим, необходимость монастырей вовсе не отрицал. И скит, в котором он подвизался, был приписан к богатейшему, многовотчинному Кирилло-Белозерскому монастырю»(5). Идеалом монастырского устройства, для святого Нила Сорского и заволжских старцев, был скит (где монахи в уединении и полном отрыве от мира занимаются «умным деланием»). Преподобный Нил  в своих сочинениях обличает сребролюбие и отступление монахов от принятого ими обета нестяжания. Но святой подвижник вовсе не хочет разорить все 400 обителей, которые существовали в Московском государстве начала XVI века. Здесь уместно вспомнить, то, что святой Нил пожертвовал в обитель преподобного Иосифа (на помин души), собственноручно сделанный список книги святого Иосифа «Просвятитель», а книги стоили тогда очень дорого. Примечательно, что два близких сподвижника и ученика Нила Сорского были учениками Иосифа Волоцкого, которых он послал к святому Нилу.

Позиция Иосифа отличается от идеалов преподобного Нила. Монастырское общежитие, где всё общее, вот воплощение евангельского идеала для Волоколамского игумена. Его формула «общее стяжание монастыря», при «личном нестяжании» монахов. Преподобный говорит и необходимости «умного делания», как и святой Нил, но в отличие от него не ограничивается только «блюдением сердца». Для Иосифа Волоцкого монастырь – это и духовный, и культурный центр. «Нужно, чтобы было чем подавать милостыню и чем в голодные годы питать целую округу. В этом случае монастырь становится мощным очагом хозяйствования, независимым от государственных или боярских, вообще чьих-либо частнособственнических ресурсов. Более того, в трудную минуту он сам может оказать помощь и государству, и ближнему. Нужен царю займ для войны – он просит у монастыря, нужно в голодные годы округу кормить – монастырь кормит, нужно просвещение в народ нести – создаются школы, нужно больных лечить – устраиваются монастырские лечебницы»(5). Именно такой была обитель преподобного Иосифа.

Из вышеизложенного можно сделать вывод – история о противоборстве двух святых подвижников Иосифа Волоколамского и Нила Сорского, не имеет под собой достаточного основания и является лишь устоявшимся стереотипом. Идейного противостояния стяжателей и нестяжателей при жизни Иосифа и Нила не было, но появилось оно уже после их смерти. Одним из главных разжигателей такой борьбы стал Вассиан Патрикеев – опальный боярин, которого насильно постригли в монахи. Его перу принадлежат сочинения, которые наполнены разрушительной критики святого Иосифа и его последователей. И все же можно заключить, что противоборство иосифлян и нестяжателей ограничилось лишь «высказываниями различных точек зрения на вопросы церковных землевладений»(4, с. 183).

Может ли Царство, которое не от мира сего, владеть богатствами этого мира? Для Русской Церкви этот вопрос стал актуальным в начале шестнадцатого столетия. В XX века этот вопрос был закрыт окончательно, когда большевики, конфисковали последнее имущество полуразрушенных храмов и монастырей. В начале  третьего тысячелетия, данный вопрос снова становится на злобу дня. Православная Церковь в России вновь поднимает голову, восстанавливаются храмы, возрождаются монастыри. И вот, снова слышны упрёки в адрес духовенства и монашествующих. Вновь хотят всё отобрать и поделить.

Вся история Церкви, начиная со времён апостольских и заканчивая XX веком, говорит о том, что Церковь может и должна владеть, необходимым для исполнения своего служения имуществом. Но всем нам следует помнить, что разговоры об изъятии церковного имущества, хотя и провоцируются враждебными к Церкви силами, однако, относительно недавно в начале двадцатого столетия, разрушали храмы и грабили монастыри зачастую вчерашние прихожане, а если сами не участвовали, то это творилось с их молчаливого согласия.

Чтобы не повторять ошибки прошлого необходимо знать свою историю и извлекать из нее уроки. Если же будем следовать примеру святых преподобных отцов наших Иосифу Волоцкому и Нилу Сорскому, то вопросы из прошлого не будут тревожить нас в будущем.

 

1. Библия. М.: Российское библейское общество, 2000. — 1371 с.

2.Бегунов, Ю. К. «Слово иное» – новонайденное произведение русской публицистики XVI в. о борьбе Ивана III с землевладением церкви // ТОДРЛ, т. XX. М.; Л.: Наука, 1964. С. 251-264.

3. Иконников, В.С. Максим Грек и его время. Киев: 1915. — 604 с.

4. Иоанн (Снычёв), митр. Самодержавие духа: Очерки русского самосознания. М.: Алгоритм, 2012. — 528 с.

5. Каплан, В. Иосифляне, нестяжатели и ИНН. «Фома» № 2 (58) февраль 2008. http://www.foma.ru/article/index.php?news=2166&sphrase_id=958748 (дата обращения 13.04.2012)

6. Карташев, В. А. Очерки по истории Русской церкви. Том I. CПб.: «Издательство Олега Абышко», 2004. — 718 с.

7. Карташев, В. А. Очерки по истории Русской церкви. Том I. http://lib.eparhia-saratov.ru/books/10k/kartashev/russianchurch1/87.html (дата обращения15. 04. 2014)

8. Петрушко, В. И. История Русской Церкви: с древнейших времен до установления патриаршества. М.: Изд-во ПСТГУ, 2010. — 360 с.

9. Пчелов, Е. В. История России с древнейших времён до конца XVI века. М.: «Русское слово — РС», 2005. – 264 с.

10. Сомин, Н. В. «Стяжатели» и «нестяжатели». Февраль 2003 г. http://www.chri-soc.narod.ru/Stazhat.htm (дата обращения 13. 04. 2012)

11. Тальберг, Н. Д. История Русской Церкви. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2008. – 960 с.

12. Янов, А. Л. Россия: у истоков трагедии 1462-1584. Заметки о природе и происхождении русской государственности. М.: Прогресс-Традиция, 2001. – 559 с.